«Крёстный отец —
это больше, чем роль»

— Это творческий вопрос. Такая роль закрепилась за мной ещё в студенчестве. Года 3 мы собирались по субботам примерно раз в неделю. Мы играли в мафию. Поскольку все это происходило у меня дома, меня тогда прозвали Крестным Отцом, так и прижилось. Мне нравится этот образ, он мне близок. Когда я пришел в «Чёрный Квадрат», и дело дошло до нейминга, то выбор был очевиден. Крёстный отец — человек, который рядом и может помочь.

Это то, чем я занимаюсь, что мне доверено в рамках сообщества, моя роль. Иногда мне кажется, что это уже больше, чем роль.


— Согласны. Это нечто большее. Геннадий, конечно, нам с Лейлой, очень интересно узнать о работе, которую вы проводите внутри «Чёрного Квадрата». Сегодня мы хотим поговорить о службе психологической поддержки, о той уникальной службе 24/7. Психологи, у которых нам уже посчастливилось взять интервью, отмечали какую-то эксклюзивность этого сообщества. Расскажите, пожалуйста, как это появилось, как вы оказались в этом и что там внутри? Чем вы занимаетесь?


— Я волонтёр со стажем. У меня есть опыт участия в разных психологических проектах, где мне доводилось принимать участие в качестве психолога и куратора кризисной линии. Это та работа, в которой я хорошо разбираюсь.

Если опыт помножить на работу в команде «Чёрного Квадрата», эффект оказывается колоссальным, о чём вам и рассказывали другие психологи. Очень много сил и ресурсов было положено на организацию этого процесса.

Ради цели организовать службу так, чтобы от запроса человека в сложной ситуации до его связи с психологом проходило как можно меньше времени. Для того чтобы оказывать полноценную психологическую помощь, работает огромная команда — большое количество вовлечённых людей. Вовлечённых как с технической, так и с человеческой точки зрения, всеми силами души.

У меня возникает такой образ костра, у которого всем становится тепло. Каждый вкладывает свои дрова, и от костра людям становится светло и тепло. Он поддерживается.

— Геннадий, служба 24/7 была создана для экстренного решения вопросов, связанных с тревожностью в зоне военных действий. К вам обращаются люди не только в этой ситуации, но и те, кто приходят с какими-то давними проблемами. Они приходят решать их. Как вы видите будущее службы 24/7?

— Люди по-прежнему обращаются к нам со теми сложностями, которые появляются в их жизни. Более того, в экстренной ситуации обостряется часть старых проблем. То, на что раньше можно было не обращать внимания, сейчас вдруг становится центром сосредоточения внимания. Человеку это мешает, и он обращается к нам в службу с тем, чтобы мы помогли ему справиться с этим.

У нас в службе работает огромное количество психологов с обширным опытом. Иногда нужно откликнуться на заявку, даже если она не входит в график. Меня поражает и радует, что психологи, волонтеры, кураторы — все, кто вовлечен в это — в чате находятся не только по дежурству, по своему распределению, но и порой в свободное время.

Они мониторят чат, когда приходит заявка, откликаются: «Я психолог, это моя работа и могу помочь ещё кому-то». Тогда заявка направляется непосредственно этому человеку.

Все вовлечены, все в процессе, все участвуют не только профессионально, но и душой. Сложно сказать, что будет дальше. Сейчас я не готов ответить на этот вопрос.


— Геннадий, я помню, когда служба поддержки была только запущена, никто не ожидал такого наплыва людей, готовых оказать помощь. Это действительно добрый знак. Психологи откликнулись не только из России, но и из многих других стран. Собрались все, кто мог на тот момент.

— Да, коллектив международный.

— Вы ожидали такой вовлечённости от своих коллег?

— Я могу ответить по-другому. Я рад. Мне доводилось прежде принимать участие в волонтёрском движении. Знаю, что это такое. Такие люди откликаются в силу того, что это — люди помогающих профессий.

— Согласны.

— Вовлекались психологи. Они писали: «У меня подруга / знакомая участвует в программах „Чёрного Квадрата“. Она увидела просьбу в сторис, рассказала, и вот я вам пишу». Те, кто подписан на сообщество, сообщали об этом своим знакомым психологам. Они откликались из разных городов и стран и говорили: «Я хочу. Я готов». Очень приятно, что сообщество «Чёрного Квадрата» такое дружное.

Но я хотел бы вернуться к прежнему разговору. Просыпаясь утром, вы смотрите ленту новостей?

— Я — да.

— Геннадий, давайте раскроем этот вопрос. Как вы думаете, те заявки, которые поступали в службу 24/7, тоже были связаны с информационным передозом? Среди нас есть люди очень восприимчивые, очень чувствительные. Достаточно зацепить одну новость — и разгорится пламя. Люди бегут,
ищут пожарных, кто бы всё потушил.

Вам чаще приходилось сталкиваться в службе 24/7 с такими ситуациями или были действительно очень тяжелые случаи?

— Заявки приходят разные, как я уже говорил. Нет такого, что просьбы о помощи только такие или такие. Достаточно регулярно человек пишет примерно следующее: «Я читаю. Мне плохо, и я продолжаю читать».

Всё, в общем, очевидно: нужно отвести взгляд. Но человек раз за разом продолжает читать эти новости, то ли в надежде прочитать какую-то хорошую новость и успокоиться, то ли просто не может остановиться.

Здесь в первую очередь работа с ним опирается на поиск тех опор, ресурсов, которые у него есть, для того, чтобы он всё-таки переводил фокус внимания

— По прошлым беседам мы пришли к выводу, что основная причина, почему столько людей обращаются
в службу 24/7, заключается в отсутствии этой самой опоры. Опора, может быть, какая-то и была, но всё рухнуло в один миг. Так, что её нельзя восстановить по щелчку или даже по обращению в службу 24/7. Что же делать
в таком случае?

— Вы помните фильм «Москва слезам не верит»?

Там была замечательная песня, на ум приходит несколько строчек:

— Что же за всем этим следует?
— Следует жить, шить сарафаны и легкие платья из ситца.
— Вы полагаете всё это будет носиться?
— Я полагаю, что всё это следует шить.

Лучший день для того, чтобы посадить деревья, был 20 лет назад, но сегодня тоже неплохо.

— Не оплакивай, смертный,
Вчерашних потерь.
День сегодняшний
Завтрашней мерой не мерь.
Ни былой, ни грядущей минуте не верь.
Будь счастливым сегодня.
Будь счастлив теперь.

Если я не ошибаюсь, это тот же самый Омар Хайям.

А в том, что касается купить гречки, так это всегда помогает. Я говорю это как человек, который проснулся однажды и понял, что накатывает. Я пошёл и купил пачку гречки. У меня уже были две пачки гречки. Когда я открываю шкаф, она на меня падает. Я ставлю её на место так, чтобы каждый раз, когда открываю шкаф, она снова выпадала.

Это напоминание, что чувство юмора и здравый смысл всё-таки нужно сохранять.

Одно другому не мешает, если вы знаете, что для чего делаете. Есть время купить гречку,
есть время выращивать внутренние опоры. Но есть подозрение, что, когда опоры есть, покупка гречки становится более полезным делом.

— Именно просто сделать или сделать для того, чтобы стать немного лучше?

Есть такое мнение, что кризисные ситуации в нашей жизни даются нам, чтобы мы выросли, стали лучшей версией себя. Чтобы мы действительно изменились в какую-то лучшую сторону, трансформировались.

Как вы считаете, что мы можем упустить, и в итоге не воспользоваться этим шансом? Случается кризис, личностный или общественный. Если мы на это смотрим как на возможность выйти на новую ступень в своем развитии, то хорошо. Но что, если мы можем этого не сделать и остаться на прежнем уровне?


— Альберт Эйнштейн сказал, что самое большое сумасшествие в мире — это делать изо дня в день одно и то же, ожидая иного результата.

Допустим, кризис случился, а вы никак не изменились и говорите себе: «Мир изменился, да пошел он! А я как действовал, так и буду продолжать действовать». Это точно способ избегания перемен.



— Да, действительно глубоко.

Возвращаясь к работе ваших коллег и вашей лично в службе 24/7: все психологи — живые люди. Более того, те люди, которые чаще всего первыми соприкасаются с очень большой эмоциональной болью. Не принимать это близко к сердцу довольно тяжело — нужно отречься и помогать.

Как вы и ваши коллеги восстанавливаетесь? Как у вас получается не принимать, не уходить, не зарываться в это так глубоко, что потом вам самим не пришлось бы оказывать помощь?



— Нам самим приходится оказывать помощь друг другу. Мы живые люди, хоть и психологи. Есть много инструментов. Психологи проходят терапию, супервизии. В рамках нашего проекта проводятся интервизии. Мы собираемся, обсуждаем какие-то случаи, наши сложности, делимся опытом. У нас уже накоплены определённые способы для того, чтобы мы коллегиально всё это проходили.

Если психологу трудно в процессе какой-то консультации, то не скажешь: «Ой, простите, перезвоните позже». Процесс всё равно уже идёт.

Иногда коллеги могут написать, что прошла консультация, стало сложно, хочется поговорить. Кто-то из свободных коллег откликается. Вот такое дружеское плечо помощи. Конечно, помощь самим себе тоже оказывается, и есть способы, про которые я вам сказал.


— А были ли такие психологи, которые пришли, посмотрели, честно сказали: «Нет, я за это не возьмусь. Я это не вывезу»?


— Как правило, наши психологи понимают границы своих возможностей. И они говорят: «С этим мы работаем, с этим — нет, я не умею, я не хочу, мне больно», — или ещё как-то.

— Более того, у нас есть психологи, которые раньше не работали с кризисными заявками, а теперь принимают их.

Также у нас в рамках службы проходила супервизия, на которой Елена Мац давала свои техники, я тоже делился. Используя эти знания, кому-то стало легче работать.

Идёт обмен знаниями. Мы делимся литературой, делимся тем объёмом знаний, который у нас есть. От этого растёт качество оказываемой помощи. Повторюсь, психологи, которые раньше не работали в определённой сфере, вовлекаются в процесс и оказывают помощь. Они понимают, что сейчас им это по силам.


— Я так понимаю, что такого отдельного направления, как кризисная психология, нет. В какой-то момент вы можете оказаться в нужном месте в нужное время и просто быть полезным для человека.


— Есть кризисное консультирование, а есть кризисная терапия. Человечество достаточно много накопило, это немного специфическая область знаний. Я боюсь, что я сейчас не смогу так быстро обозначить разницу между этими понятиями.

Терапия даёт возможность уходить в прошлое, и, соответственно, условно следовать за клиентом дальше и дальше.
А консультирование предполагает возможность дать человеку опору на здесь и сейчас, чтобы он двигался дальше, чтобы он не упал. Хотя бывают консультирования и терапийных форм, но в общем, как-то так.

— Геннадий, Айша имела в виду, что есть кризисная психология, когда разбился самолет, поезд или случилось землетрясение. Есть жертвы. И туда приезжают психологи и помогают всем жертвам и выжившим.
Но тот кризис, который окружает нас сейчас, конечно, другой.


— Я хотела сказать, что 20−21-ый века войдут в историю как взлёт кризисной психологии.


— Ваши коллеги, в том числе из службы 24/7, активно публикуют различные техники: дышать, отвлечься, сосредоточиться на определённой рутине. Признаться, для меня очень многое из этих техник не работает. Может быть, мне это не подходит? Из вашего опыта работы в службе 24/7, какие сейчас есть рабочие рекомендации, методы, которые любой человек смог бы применять в своей жизни, чтобы немного стабилизировать эмоции?


— Я как раз из тех, кто любит простые техники. А самое простое, что у нас есть под рукой, — это дыхание. Это то, что стоит хотя бы просто практиковать. Оно не всегда работает сразу.

Если не помогает через дыхание, можно действовать через тело. Речь идёт о расслаблении. Есть прогрессивная мышечная релаксация — это та техника, которая тоже работает. Её суть в том, чтобы прийти к расслаблению через напряжение мышц: когда вы мышцы напрягаете сильно, а затем вы расслабляете и запоминаете это состояние расслабления.

Так или иначе, наш переживаемый стресс, эмоции, отражаются на нашем теле. Все это проявляется в мышцах: в зажимах, напряжениях и так далее.

Относительно дыхания, есть такая техника — «квадрат дыхания».

Вы делаете вдох и выдох на 3−4 счета с паузами между ними: пауза — 1−2-3. Вдох — 1−2-3. Пауза — 1−2-3. Выдох — 1−2-3. Можно ещё добавлять визуализацию условно по телу. Вы начинаете дышать и двигаетесь дальше, по этому квадрату.

Просто не получится. Мозг отказывается волноваться и контролировать дыхание. Контролировать дыхание ему важнее, чем волноваться, таким образом вы даёте мозгу передышку.

Мне ещё очень нравится техника, которая называется «автоматическое письмо». Когда тревога начинает переполнять ваш мозг, вы берёте несколько листов А4, ручку и ставите таймер на 20 минут. Все это время вы пишете. Пишете всё, что приходит в голову, но не читайте. Написали лист — перевернули, написали другой — перевернули. Нет мыслей?
Так и пишите: нет мыслей. И самое главное: по возможности, не читать.

Что происходит, когда звенит таймер? Вы убираете ручку, берёте эту бумагу и либо её рвёте и выбрасываете, либо сжигаете — не читаете.

Смысл в том, чтобы перенести всё тяжелое из головы на бумагу и утилизировать.
Это можно делать раз в день, в 3 дня, в неделю, когда накатило. Возникла такая возможность — сели, чтобы вас ничего не отвлекало, и вперёд — писать.


— Спасибо.


— Ещё в работе с тревогой в принципе, помогает физическая активность: зарядка, спорт и всё, что с этим связано. Вижу дикий, безумный энтузиазм в ваших глазах, когда я говорю о спорте. И понимаю, что он вас захлёстываю
с каждой секундой всё больше, но не сказать про это я тоже не могу.


— Где моя шоколадка?


— Тёмный шоколад, бананы тоже способствуют тому, что тревога на физиологическом уровне спадает.


— Есть же альтернатива спорту, Геннадий?


— Есть.


— Как вы говорите, умеренные физические упражнения — тоже выход?


— Вам честно ответить? Или так, чтобы вам было приятно?


— Второй вариант мне больше нравится.


— Тогда умеренные.


— В любом случае, мне кажется, каждый человек может подобрать для себя соответствующий вариант.
Если ему действительно плохо и он не может себя заставить встать и сделать зарядку, то хотя бы можно пойти подышать, написать что-нибудь или съесть шоколадку, как в случае Лейлы.


— Дарите себе шоколадку, ребята, работает.

— Только, как говорили в том анекдоте, не надо путать туризм и эмиграцию. Обилие шоколада — это то, чем вы снимаете тревогу. Но другим концом вы «навешиваете» на здоровье много всего лишнего. Тревога всё равно возникнет, но уже по другому поводу.


— Да, согласна.

— Геннадий, сейчас один из самых больших вопросов: какое будущее нас ждёт?

— Мне кажется, что сейчас пришло время коротких стратегий, коротких планов и коротких задач. В чём суть?

Мозгу без разницы, за что нас хвалить. И если вы ставите себе задачи на день и в конце отмечаете их выполнение, это тоже способствует выработке дофамина, который нам нужен, с одной стороны.

С другой стороны, какие-то глобальные задачи держать перед собой всё равно, конечно, нужно. Куда вы хотите? Что вы хотите? Просто надо понимать, что в условиях неопределённости, в которой мы сейчас находимся, пути достижения могут быть затруднены. Могут открываться неожиданные решения. Может, наоборот, произойти так, что те поставленные цели окажутся недостижимы в насколько-то обозримом будущем. Окно возможностей
порой закрывается.

— Здесь, если вы воспринимаете эту определённую ситуацию как неверно принятое решение, если вы из этого извлекли опыт, то любая ситуация, которая происходит, включая ту, что сейчас вокруг нас, учит нас чему-то.

Мы же чему-то учимся, взаимодействуя с этим миром?

Если это решение стало опытом, то тогда вы можете опираться на него. Если у вас такого опыта нет, попробуйте из решений и их последствий извлечь опыт. Что можно было сделать, если и правда это было возможно?

С другой стороны, есть такая точка зрения, что на момент принятия какого-то решения вы принимаете наилучшее, исходя из того, что вы знаете. Я здесь опять вспомнил Омара Хайяма, которого я цитировал: «День сегодняшний завтрашней меркой не мерь».

Хорошо задним умом быть, собственно говоря, умным. «Надо же было тогда действовать иначе». А вы тогда знали, что значит это «иначе»?

Вы на что-то опирались, когда принимали это решение? Но всё равно вы извлекли опыт. Придерживайтесь этой мысли.
Так можно обрести опору, чтобы действовать дальше.